яд-лекарство, лекарство - это яд
Этот фик я уже выкладывала на другом ресурсе, но думаю он идеально подойдёт для Кири в качестве подарка))
читать дальше
Название: Проводник
Автор Sizuna*
Бета: kamili-kem
Фендом: Кроссовер АнК и Унесённые призраками
Персонажи: Ясон, Рики, Кирие, Дерил
Рейтинг: отсутствует
Жанр: Сказка-притча
Размер: макси
Саммари: Покинув мир живых, Ясон и Рики спешат на станцию, на которую прибывает поезд, отправляющийся к месту их вечного пристанища. Там монгрела и блонди встречает Кирие, который должен стать их проводником в мире мёртвых.
Примечание: "Унесенные призраками" с русской озвучкой можно посмотреть здесь: my-hit.ru/film/6522/online
Пепел сыплет с неба, застилая землю, заслоняя солнце, приглушая звуки. Пепельные сумерки соперничают здесь с тишиной.
В огне сгорели: боль неразделённой любви, отчаяние, тоска разлуки, растоптанная гордость, ревность, стыд, утраченная свобода, слёзы одиночества, попранное достоинство, чувство вины. И вот теперь всё это лежит у них под ногами серым пеплом.
Чёрные волосы Рики уже стали от пепла седыми. Ясон терпеливо ждёт, когда его бывший пет докурит Черную Луну.
«Всё-таки, какой он ленивый и медлительный, мой настоящий Рики! Любит растягивать удовольствие, будь то курение или леденец за щекой – ни за что не раскусит, а примется гонять во рту языком туда-сюда, пока сладкая ледышка не растает... Пусть. Не стану его торопить».
Свою сигарету он уже докурил и собрался было выбросить окурок, как Рики, заметив его намерение, вдруг встрепенулся от задумчивости:
-Э-э-э… не вздумай!
Блонди искренне изумился:
- Не перестаю тебе удивляться, Рики. Почему? Что за цересские привычки ты мне тут демонстрируешь?
- А потому! – с жаром начал пояснять Рики, - неизвестно, насколько долгим будет наше путешествие! Где и насколько мы с тобой зависнем! А пара добрых затяжек может заменить целый ужин. Сердце кровью обливается - разбрасываться благами цивилизации, сидя на пепелище! Даже если это их остатки. Ну, что уставился на меня, как будто в первый раз увидел?! Давай сюда свой окурок!
Минк улыбнулся.
- И что же ты будешь с ними делать?
Рики отобрал у Ясона "благо цивилизации".
- Положу вот сюда – в пустую коробку из-под катцевых сигарет, а коробочку спрячу во внутренний карман куртки. Пускай лежат у сердца и греют мне душу.
- Какой ты у меня запасливый.
- Пожил бы в Цересе с моё – стал бы и не таким запасливым!
- Ладно, докуривай и пошли. Где-то здесь должны быть Врата.
- Что ещё за Врата? – не понял Рики.
- Вход в туннель. Нужно пройти по туннелю, чтобы попасть на вокзал, на который прибывает наш поезд.
Рики аккуратно загасил свой окурок, затем, как и обещал, спрятал оба окурка «у сердца» и радостно сообщил:
- Я готов – пошли!
Но не успел он сделать пару шагов вперёд, как налетел лбом на какую-то преграду.
- Чёрт! Из-за этого пеплопада ни хрена не видно – я, кажется, шишку себе набил! Ясон, да тут стена!
Ясон поспешил разобраться в ситуации – не разыгрывает ли его Дарк в очередной раз; он любой будничный день способен превратить в День дурака. Блонди протянул руку:
- И правда, стена.
- Ха! А ты думал – я тебя разыгрываю!
- От тебя можно ждать всё, что угодно…Так… Стена на ощупь покрыта извёсткой – определённо, это то, что нам нужно. Значит, вход в туннель где-то рядом. Больно ушибся?
- Не… уже не болит.
Ясон на секунду задумался.
- Вот что, Рики. Давай разделимся – ты пойдёшь направо вдоль стены, а я – налево. Если найдёшь вход – кричи.
И тут бывший подручный хозяина чёрного рынка блеснул остроумием: зря говорят, что горбатого могила исправит.
- Ага…И долго мы так будем топать в разном направлении? А вдруг стена длиною с Китайскую? - Однако, его теория не подтвердилась на практике, - Ясон! Нашёл! Иди сюда!
Ясон подошёл и увидел - Рики стоит уже под аркой ворот, а за его спиной вдаль уходит узкий тёмный туннель. Только далеко-далеко впереди брезжит слабый свет.
Блонди шагнул под арку и оказался за плотной, серой завесой из бесшумно падающего пепла, повторяющей форму арки.
- Идём – наш путь лежит туда, где виден тот свет.
Рики тут же вцепился в его руку.
- Идём. Страшновато здесь… Слышишь этот тихий-тихий, жуткий гул?
- Ничего удивительного, - сказал Ясон, - достаточно знать законы аэродинамики, чтобы понять, что это движение воздуха.
- И вообще ни черта не видно, как в яме.
- Храбрый мальчик, не испугавшийся смерти, боится темноты?
- Издеваешься, да? Блин… а какое тут эхо… как в трубе…Ого-го-о-о-о!..
«О-г-о-г-о-о-о-о!..» - повторило эхо.
- Веселишься?
- А то! – подтвердил Рики. - Ну, Катце! Ну, рыжая сволочь! Ну и сигаретки он нам подсунул! Ну и глюки!
- Ты прекрасно знаешь, что это не глюки.
- Да, знаю… знаю… Пошутить уже нельзя… Всё лучше, чем идти молча и слушать это жуткое эхо от звука шагов, как в катакомбах Дана-Бан… Опаньки – вокзал…
Рики даже зажмурился: переход из темноты туннеля в освещённое ярким электрическим светом помещение был слишком неожиданным и резким.
А когда открыл глаза, то понял, что они с Ясоном вышли прямо на платформу.
И всё-таки странный это был вокзал, точнее, зал ожидания: старый-старый, неизвестно, с каких времён. Стены покрашены штукатуркой то ли грязно-розового, то ли серого цвета. Высокие колонны того же цвета подпирают сводчатый потолок.
Только вот почему-то рельсы проложены посередине зала. Оказалось, выхода из туннеля было два – один, из которого они с Ясоном попали сюда, а второй – на противоположной платформе.
Железнодорожный путь уходит в такой же тёмный туннель.
Почти у всех колонн, вдоль платформы, стоят широкие деревянные скамьи с каждой стороны колонны, изогнутыми спинками друг к другу.
«Скорее… это сооружение напоминает… станцию подземки… вот…», - про себя констатировал Дарк.
- Как здесь безлюдно, - обратился он к Ясону, озираясь. - Мы что, единственные пассажиры?
- Не делай поспешных выводов, – ответил Ясон и в подтверждение своих слов показал на самую дальнюю скамейку, - присмотрись как следует.
На скамейке спиной к ним сидел какой-то парень в... до боли знакомом белом костюме.
Этого щёголя, разодетого по последней моде, и его блядскую ухмылочку, брошенную на прощание через плечо, главарь «Бизонов» поклялся помнить до самой смерти. Чтобы, если повезёт, поймать в тёмном переулке и вспороть брюхо продажной твари от пупка до ключиц.
Ну, не злую ли шутку сыграла с ним судьба?! Переступить за последний порог - и встретить эту крысу здесь!
- Остынь, Рики, - остановил его блонди, - он уже получил своё. Подойди к нему: вам нужно поговорить.
Мальчишка, как всегда, заартачился:
- О чём мне говорить с этим… ?!
- Ему есть что сказать тебе. Я уверен - ты уже многое понял, чтобы выслушать его.
И Рики направился к скамейке, на которой сидел бывший член их банды. Там, в мире живых, они делили кров и пищу, а ныне, в мире, где уже поздно просить прощения, - это просто предатель, жалкая, презренная душонка.
Но с каждым шагом ненависть, кипевшая в Рики, медленно остывала. Потому что он видел, как сгорблена спина парня, как понуро он держит голову. Да и костюмчик уже не с иголочки, а поношенный, перепачканный сажей и даже прожжённый на рукавах.
А когда парень оглянулся, услышав шаги, Рики его не узнал. Это был совершенно другой человек.
Изменился даже цвет его глаз - голубой поблёк, как осеннее небо в преддверии зимы, а карий, наоборот, стал темнее, точно горький шоколад.
И взгляд этих глаз был теперь чист как горный хрусталь, полный непреклонного достоинства и спокойствия.
Так смотрят глаза того, кто познал боль и знает, что его испытания ещё до конца не пройдены.
- Здравствуй, Дарк.
От столь разительной перемены Рики растерялся.
- Как ты сюда попал? Ох, прости – глупый вопрос. Что ты здесь делаешь? И вообще, что это за место? Вроде бы вокзал. Но тогда почему на этом вокзале никого нет, кроме меня, Ясона и тебя? Где другие пассажиры? Я ничего не понимаю. И уж тем более не ожидал встретить тебя.
- Присядь, – предложил Кирие, - у нас пока есть время, чтобы я смог ответить на все твои вопросы. Дело в том, что я ваш ПРОВОДНИК в этом мире. Я послан господином Хаку, чтобы проводить вас до вашей станции. Потом я должен буду вернуться назад, если… но об этом - потом…
Рики перебил его.
- Кто такой Хаку?
- Хаку - помощник Юбабы.
- А это ещё кто?
- Юбаба – злобный, жадный и коварный демон в образе старухи. Он повелитель здешнего мира. Юбаба - хозяйка купален Абурая…
- Чего-чего…?
- В купальнях Абурая отдыхают духи и божества из множества миров. А обслуживающий персонал купален – это души умерших людей, заключивших контракт с Юбабой, чтобы заработать билет на свой поезд. Видишь ли, не у каждого отправляющегося в Последний путь есть с собой билет.
А билета, как правило, нет у тех, чья жизнь была отягощена скверными поступками. И «зайцем» тут не прокатишься, как невозможно избежать смерти.
- Какие к чёрту билеты?! - возмутился Рики. - У нас нет билетов! И что, нам придётся ещё и работать?!
Кирие тут же поспешил его успокоить.
- У вас есть билеты.
- Да?! – искренне удивился Рики. - Ясон далеко не праведник, а уж я – тем более! И почему ты знаешь, что они у нас есть?
- Я ваш проводник. Я знаю о вас всё. Загляни в нагрудный карман своей куртки.
Рики послушно заглянул.
Как же он был поражён, когда в коробке из-под сигарет обнаружил вместо окурков два новеньких билета. Даже совершенно не помятых, как будто их только что выдали в кассе.
- Бля! А где мои «бычки»?!
Похоже, у проводника был готов ответ на любой вопрос Рики.
- Вспомни, что сказал Катце, когда отдавал тебе Чёрную луну.
Рики наморщил лоб.
- Э-э-э… Что он держал их для себя… на всякий случай… и...
- И?
- «Выкурив их… получишь вечное успокоение…» Ух, ни фига себе! Он и правда подарил нам два билета на «тот свет» - быструю, лёгкую смерть, прежде чем мы успели сгореть заживо!
- Правильно, Рики. Катце не бросает слов на ветер и не делает ничего зря.
- Так, значит, мы ему обязаны таким шикарным «блатом»?
- Нет, Рики. Вы обязаны только самим себе. Каждый из вас перед смертью совершил поступок, имеющий определённое название.
- Ну надо же! И какое же?
- В вашем случае – это «Самопожертвование». Вы с Ясоном пожертвовали собой. Ясон - ради тебя. Ты – ради Ясона. Не вернись ты к Ясону в Дана-Бан, тебя сейчас здесь не было бы. Но ты, Рики, когда пришло бы твоё время, ответил бы за это. Я – отвечаю, потому что мой поступок носит прямо противоположное название – «Предательство». Я встречаю вас для того, чтобы посмотреть тебе в глаза и попросить прощения. Прости меня, Рики, за то, что я предал «Бизонов». А Ясону я должен вернуть одну вещь, которую получил от него через Катце и которая стала залогом моего предательства.
Рики догадался.
- Кольцо мидасского торговца пэтами?
- Да. Только сегодня, когда я прибыл на вашу станцию, я смог снять его с пальца. Ты не поверишь, я раньше пытался это сделать - вместе пальцем: отрубал палец ножом. Напрасно: палец отрастал заново, а на нём - проклятое кольцо. Я ведь не осознал тогда ещё, что законы материального мира тут бессильны, хоть и кажется всё привычным, таким, каким было при жизни. Душа уносит покинутый мир с собой, а этот изменяет под себя, но только внешне.
- Каким ты умным стал, Кирие, – подметил Рики, - рассуждаешь, точно долбаный академик!
- Я проводник, и мне теперь даны эти знания. И потом, когда пройдёшь семь кругов ада – ещё не так поумнеешь. У вас с Ясоном всё просто - у вас есть билеты, и скоро прибудет ваш поезд. А мне надо было их зарабатывать. Я заключил контракт с Юбабой.
- А без контракта никак нельзя? - поинтересовался Дарк: рассказ Кирие всё больше его занимал.
- Никак: или контракт, или Юбаба превратит тебя в уголь для котельной деда Камази, и ты сгоришь в топке безвозвратно, без возможности какого-либо другого воплощения. Вот это и есть истинная смерть.
- Как всё тут запущено, - сказал Рики, - и вообще, может, ты расскажешь мне всё о себе по порядку, а то у меня уже скоро крыша поедет от всего этого. С тех пор, как я уснул, прислонив голову на плечо Ясона, чувствую себя так, будто меня топят, приговаривая: «Спокойно, парень, под водой дышать можно и без акваланга!»
- Ты действительно хочешь выслушать меня? – не поверил Кирие.
- А почему бы и нет: мы всё равно ждём поезд, – подтвердил Рики.
- Тогда слушай.
Кирие помолчал немного, собираясь с мыслями, вздохнул тяжело и начал свой рассказ:
- Последнее, что я помню из той жизни – это дикий, животный страх. Страх смерти. А потом меня не стало. Вернее, я так думал, что не стало.
На самом деле, смерть иллюзорна. Теперь-то я это знаю. Да, для того мира, откуда я родом, я перестал существовать, но на самом деле - просто потерял сознание и не помнил себя какое-то время. Я не могу даже приблизительно сказать, сколько времени длилось это ложное состояние небытия. Но потом сознание вернулось – постепенно. Вот ты, Рики, что помнишь – последнее?
- Сонливость, жуткую усталость. Очень хотелось спать. Я положил голову на плечо Ясона и отключился. Я уснул и видел сон. Мы с Ясоном сидим на каком-то камне… или плите бетонной – я точно не смог бы определить, и курим. А с неба падает крупными хлопьями серый пепел и под ногами лежит пепел, точно снег. Оказалось – это не сон.
- Видишь, Рики, - продолжил Кирие, - у всех это происходит по-своему. Когда я очнулся и осознал себя, то оказался в кромешной темноте и медленно, очень медленно - шаг за шагом - начал постигать новую реальность своего существования.
Сначала – необузданная радость: «О, слава всем богам! Я жив»!
Однако радость длилась недолго.
Отсутствие хоть капли света обострило слух, обоняние и тактильные ощущения, и я понял, что лежу на камнях и что мне нечем дышать: воздух спёртый и горячий, обжигает лёгкие. Мне жарко, ткань рубашки взмокла и прилипла к спине, а по лицу течёт пот, заливая глаза.
Вокруг меня столпились люди. Люди разглядывают меня - кожей чувствую, - и переговариваются шёпотом. Шёпот недобрый такой, пропитанный ненавистью и злорадством:
- Посмотрите на него – белоручка!
- Ничего, скоро его нежные ручки станут чёрными!
- А какой новенький на нём костюмчик!
- Жарковато уголь-то таскать в таком и жалко – запачкает ненароком!
- А ботиночки, ботиночки-то - лакированные!
- Как мозоли-то на ногах себе натрёт – сразу и снимет!
- Гляньте, он и при галстуке!
- Не удавился бы на нём через неделю!
- Пусть лучше шнурки развяжет на ботинках: на них сподручнее!
- Смотрите, очухался!
- А глаза-то у него разного цвета!
- Эй, Разноглазый, поднимайся!
Кто-то пнул меня ногой в бок.
- Вставай, кому говорят: спать будешь в следующей жизни, а здесь нужно работать!
Я попытался встать, не дожидаясь, когда кто-нибудь пнёт меня ещё раз, но оступился и упал снова.
Последовал новый окрик.
- Ноги тебя, что ли, не держат, Разноглазый?! Шевелись, белоручка: тебя желает видеть господин Камази!
Кто-то, всё-таки, помог мне подняться.
- Не лежи, вставай, а то забьют ногами, - и когда я встал, меня подтолкнули в спину. - Иди, ну иди же! Расступитесь – дайте ему пройти!
И я пошёл, вытянув вперёд руки, по-прежнему ничего не видя. Сначала спотыкался, потому что подошвы ботинок скользили на камнях.
Сзади дружно и злобно хохотали.
- Придурок! Ботинки сними!
Последовал совету и убедился, что босиком идти значительно легче.
Так я ковылял довольно долго, так, что глаза немного привыкли ко мраку, и наконец вышел на свет. И снова ослеп, уже от того, каким он был ярким.
Проморгавшись, увидел, что я вышел из высокой арки, примерно такой же, какие выходят к вокзалу, в большое, просторное помещение котельной. А перед огромным котлом на прямоугольном помосте, высотой метра полтора, сидел шестирукий старик – три пары рук вдоль туловища – очень смахивающий на гигантского паука.
Это и был паук с человеческой, лысой, горбоносой головой в тёмных очках, и сквозь черноту круглых стёкол очень внимательно рассматривал меня.
- Так… так… так… у нас - новый работничек… Твоё имя, работничек?
- Кирие, – еле-еле выдавил я из себя из-за пересохшего внезапно горла.
- Так… так… так… такой молодой привлекательный мальчик… и такое грязное, запятнанное имя. От него так и разит зловонием… Как ты умудрился в столь юном возрасте так вывалять его в помоях, а, малыш? Ну-ка, подойди поближе, юноша!
Я, как под гипнозом, сделал несколько шагов на ослабевших от ужаса ногах.
- Ага… у нас дорогой костюмчик… У всех у вас одно лицо – иудино племя. И Тридцать Серебренников в кармане.
Я машинально полез в карман пиджака и нашёл в нём горсть монет. И тут я вспомнил последнюю минуту той своей жизни и свои слова: «Вообще-то, я пришёл за оставшимися деньгами» - и то, что услышал в ответ: «Забирай свою награду, Кирие. Но для начала тебя следует научить манерам Танагуры».
Мои пальцы разжались – монеты со звоном посыпались на пол, и звон этот был для меня громче набата.
Ноги мои подломились, и я упал на колени.
- Умоляю, пощадите… - прошептал я то же, что кричал, когда андроид тащил меня за волосы куда-то по тёмному коридору. Я был уверен – сейчас паук сожрёт меня.
Тот как будто прочёл мои мысли.
- Дрожишь, маленькая каналья! Не бойся, я предателей не ем: однажды пообедал одним, так потом неделю мучился несварением желудка. У вас внутри одна мерзость. Собери монеты, спрячь их обратно в карман, встань.
Я немедленно повиновался.
- Теперь слушай меня внимательно, Кирие, а выслушав, ответь на вопрос.
- Я дед Камази, старый раб котельной, грею воду для купален А-бу-ра-я, а сам в грязи, но для таких, как ты, отягощённых мелкими грешками, я господин, царь и Бог! Потому что я даю тебе право выбора – работать здесь, таская уголь в котёл, и отработать проклятие Тридцати Серебренников, либо отказаться и превратиться в уголь, который бросают в топку.
Даже не задумываясь, я выпалил:
- Я согласен работать! Дайте мне работу, господин Камази!
Дед Камази удовлетворённо хмыкнул.
- Хм… Согласен?
- Да.
- Тогда выслушай, на каких условиях ты будешь тут работать.
- Слушаю, господин.
- Работа с шести утра до десяти вечера, пока открыты купальни и требуется греть воду. Один раз – перерыв на обед – двадцать минут, чтобы работники не жирели. Уголь будешь таскать на себе, голыми руками. Чем больше ты перетаскаешь угля, тем меньше останется в твоём кармане монет. И так до тех пор, пока их не останется совсем.
Я спросил со всем почтением, на которое был только способен:
- А что будет потом, когда из моего кармана исчезнут все монеты?
Господину Камази понравился мой вопрос.
- Похоже, ты не так безнадёжен, мальчик, потому что задаёшь правильные вопросы. А дальше тебе предстоит аудиенция у госпожи Юбабы для заключения контракта, чтобы заработать билет на поезд, отправляющийся к месту твоего упокоения. Госпожа Юбаба платит золотом. Когда золота будет достаточно, ты получишь билет. Ты всё понял? Отвечай!
- Да, господин Камази.
- Тогда слушай и запоминай, Кирие, продажный сукин сын! Отныне ты - Саженник, чернорабочий-кочегар. Ты наделяешься силой носить на своих плечах угольные глыбы и способностью видеть в темноте, чтобы различать малейший свет во мраке угольной шахты. Там, в угольной шахте, ты будешь жить, есть и спать. Ты будешь таскать угольные глыбы и бросать их в топку. И так до тех пор, пока не очистишь свое имя от позора Предательства. Госпожа Юбаба даст впоследствии тебе работу, а взамен получит твоё имя, которым ты подпишешь контракт. Так зачем ей то, от чего разит за сто миль разлагающимся трупом?
- Незачем, - согласился я.
- Эй, маленькие канальи! – прокричал раб котельной, - принимайте нового работника!
Из-под арочных сводов, ведущих в шахту, вышла толпа людей и уставилась на меня. Я не видел их лиц. Они сливались для меня в одно – в массе своей, но я чувствовал их взгляды, обращённые на меня.
Вот он, говорили эти взгляды, этот ушлый мальчишка, променявший дружбу и доверие на деньги, дорогие тряпки, на возможность сладко жрать, на мнимое возвышенное положение, на право смотреть на подобных себе свысока. Вот он – торговец живым товаром.
Так вот теперь он узнает, кто он есть на самом деле. Он – прах и грязь. Он такой же, как и мы, кто попал сюда, кто должен носить на своих плечах всю тяжесть греха, изо дня в день, постигая своё ничтожество через кровь, пот, унижения и страдания.
Так я стал Саженником, кочегаром в котельной деда Камази. И потекли годы бесконечного адского труда, от рассвета до позднего вечера, когда громкий окрик паука в человеческом облике вырывал меня из бездны тяжёлого сна, не приносящего облегчения измученному телу.
- А ну, маленькие канальи! За работу! Если не будете работать, превратитесь в прах, чем вы и являетесь!
Целый день я таскал уголь, а когда кончалась работа, падал без сил. О двадцатиминутном перерыве на обед я даже не говорю. Он не в счёт. Потому что поесть редко удавалось. Нет, удавалось иногда, если сможешь растолкать подобных себе и с боем урвать кусок черствого хлеба, который нам бросали на площадку перед котлом, как псам - кости. Слава богам, воды было достаточно: она сочилась прямо из стен шахты и текла по ним тонкими струйками. Её без труда удавалось слизывать языком. В шахте всегда было сыро и душно, словно в парилке: работающий котёл разогревал всё вокруг своим огнедышащим жаром. Поэтому я раздевался догола, а одежду, скомкав в плотный куль, прятал в самом дальнем уголке шахты.
Я бы соврал, если утверждал бы, что я постоянно изнывал от духоты и жары. Ночью котёл не работал, и к утру в шахте становилось холодно и промозгло, как поздней осенью в дождь.
Так я носил свою ношу – днём обливаясь потом от макушки до пят, а ночами, в преддверии утра, трясся от холода, сжимаясь в комок.
А сколько раз я ронял угольную глыбу и придавливал ею кого-нибудь идущего рядом или сам попадал под неё, ломая себе кости – то руки, то ноги, то ребра.
К счастью, умереть я не мог; я ведь уже мертв, но боли от переломов тут никто не отменял.
Бывали случаи, когда я не мог подняться утром, так и лежал в шахте в забытьи, пока все работали.
Но зато потом - как же мне доставалось! Многие из тех, кто мог ходить и работать, били меня ногами, возвращаясь со смены, вымещая бессильное зло. А что они ещё могли поделать? Сами частенько оказывались в такой же ситуации.
Я терпел и клялся самому себе, что, когда я поднимусь, никогда не буду поступать так с другими.
И ещё у меня появился друг. Представляешь, Рики, в том аду я повстречал друга! Это тот, кто помог мне встать на ноги, когда меня все пинали. Он предложил мне держаться вместе.
Иначе, сказал он, если упадёшь и не встанешь больше – превратишься в уголь, и тебя снесут в топку. Кому какое дело до того, что ещё вчера ты был человеком?
Его звали Кана, и мы помогали друг другу, делились раздобытым хлебом, утешали друг друга и согревали.
Я даже отдал ему жилетку от своего костюма, потому что одежда Кана совсем порвалась.
Я привязался к нему всей душой, тем страшней и безнадёжней были моя скорбь и отчаяние, когда он не смог встать утром на работу. Как я его умолял, плакал, а он только молча смотрел мне в глаза с немым воплем : "Иди! Ты должен выстоять, если я не смог! Ты должен выбраться отсюда и дойти до своего пристанища".
И я ушёл, я бросил его в шахте. А когда вернулся за очередной ношей, то не нашёл Кана среди угля.
Знаешь, Рики, если бы не он, я бы сейчас не разговаривал с тобой. Я так бы и сгинул там.
Я ради него поднимался, ради него терпел боль, жажду, голод, жару, холод и издевательства, неимоверную тяжесть на своих плечах. И однажды понял, что всё это стало для меня привычным, как дыхание или мысли в голове.
Так настал день, когда я обнаружил, что в кармане моего пиджака не осталось монет.
Я оделся в свой уже прожженный, потрепанный костюм и подошёл к господину Камази в один из обеденных перерывов вместо того, чтобы драться за хлеб.
Смотритель котельной взглянул на меня так, будто увидел впервые.
- А кто ты такой, маленькая каналья? Я тебя не знаю. Тут грязи под ногами полным-полно – всех не упомнишь.
- Меня зовут Кирие, - ответил я. - Вы говорили, я буду работать до тех пор, пока в моём кармане не останется ни одной монеты. Их больше нет, - и я в доказательство вывернул карманы.
- А, это ты, Разноглазый! – дед Камази принюхался, как принюхивается хозяйка, не горит ли у неё на плите жаркое. - Вот теперь от тебя не воняет. Рин! – позвал он девушку, бросающую куски хлеба из корзины. - Проводи Кирие к госпоже Юбабе! Он очистил своё имя.
Рин, высокая, черноволосая девушка, отложила корзину и обернулась ко мне:
- Эй, Разноглазый, следуй за мной! Да, не забудь одеть обувь! Как ты посмеешь явиться к госпоже Юбабе босиком?!
- А где мои ботинки? – удивился я. Я вспомнил, что бросил их в шахте давным-давно.
- Эй, маленькие канальи, принесите Кирие его ботинки! – приказал господин Камази.
В эту же секунду кто-то из толпы проворно кинулся в шахту, и моя обувь была поставлена к моим ногам. До меня донеслось: «Как жаль, что ты на шнурках не удавился!»
Я молча обулся, тщательно завязав эти самые шнурки.
- Я готов, Рин.
- Отлично, - кивнула она. - И не отставай, а то сожрут, не успеешь оглянуться!
Теперь-то я знал, что здесь никто слов на ветер зря не бросает, и шёл за Рин, как привязанный. Мы миновали какие-то подсобные помещения и остановились у дверей лифта. Она коротко скомандовала:
- Когда выйдем из лифта, не озирайся по сторонам, не привлекай к себе внимания. У нас полно людоедов.
- Да, госпожа.
Рин хмыкнула.
- Какая я тебе госпожа? Я такой же подневольный работник, как и ты. Подписала контракт с Юбабой. Гну спину с утра до ночи, вот только напрасно. Я никогда не покину этого места.
- Почему? – спросил я.
- Потому что я забыла своё НАСТОЯЩЕЕ имя. Когда ты подпишешь контракт, Юбаба отберёт у тебя твоё имя. Не забудь своё имя – береги. Забудешь - останешься тут навсегда.
Подъехал лифт. Мы в него сели и долго поднимались – Юбаба жила на самом верху здания.
Лифт остановился, двери открылись. Я уставился себе под ноги и неотступно следовал за Рин. Мы пересекли большой, хорошо освещённый холл, полный народу, где каждый занимался каким-то своим делом, и быстро сели в другой лифт.
Но, я всё-таки успел услышать громкую фразу, брошенную кем-то нам вслед.
- Смотри-ка! Свежее мясцо!
Я вопросительно посмотрел на Рин.
- Здесь каждый норовит сожрать друг друга, чтобы золота побольше досталось. Как и было при жизни. В голове только и звенит: «Золото! Золото!», и вот ты уже не помнишь, кто ты на самом деле и как тебя зовут.
- А почему ты всё это мне рассказываешь?
Она пожала плечами.
- Сама не знаю. Глаза у тебя необычные. Один карий, другой голубой. Везёт же мне на странности всякие. Сначала девчонку одну провожала к хозяйке – живую. Ей пришлось выручать своих родителей, ставших свиньями.
- Свиньями?
- Угу, кто кем является по сути, тем и становится. Кто людоедом, а кто животным. Если нет других забот, кроме как пожрать и поспать, отправляются на хозяйскую ферму, в шкуру бессловесной твари. Там тебя откормят хорошенько и пустят под нож для угощения посетителей купален.
Между тем лифт прибыл на самый верхний этаж. Двери открылись.
- Прощай, Разноглазый, мы теперь вряд ли увидимся.
Я поклонился своей провожатой и шагнул в полутёмное помещение. Огляделся.
Стиль обстановки напомнил мне дорогой отель в Мидасе. Ну, прямо как "Апатия", где блонди держит свой гарем.
Пока я разглядывал ковёр, гобелены и колонны, инкрустированные золотом, массивная дверь, ведущая в апартаменты Юбабы, сама отворилась передо мной, и я услышал насмешливый старушечий голос:
- Ну, входи-входи, мальчик.
Я прошёл длинный узкий коридор, устланный ковром, мимо зеркал в тяжелых золотых рамах, вдоль огромных ваз выше человеческого роста, и очутился в кабинете госпожи Юбабы. В гигантском камине полыхал огонь, и было очень жарко. Кабинет обставлен тяжелой мебелью, на стенах и на полу - ковры, а за столом сидит седовласая, крючконосая старушка в пенсне и буравит меня взглядом маленьких, водянистых глазок.
От этого взгляда мне стало холодно, несмотря на то, что пот выступил у меня на лбу. Сразу вспомнилась духота шахты, а камин почему-то напомнил котел в котельной, а огонь в нем – то адское пламя, в которое я бросал уголь. Но я нашел в себе силы произнести:
- Госпожа Юбаба, дайте мне работу. Мне нужно заработать на билет на мой поезд.
- Знаю-знаю, - отозвалась старушка, хихикнув, - вы все здесь выстраиваетесь в очередь в надежде получить хорошо оплачиваемую работу.
Я настаивал:
- Я согласен на любую. Дайте мне работу.
- Подойди поближе, - подозвала хозяйка купален. Голос ее сделался мягким и обтекающим. – С юных лет страдаю близорукостью. Очень плохо тебя вижу.
На ватных ногах я неуверенно шагнул в ее сторону.
- Ближе, – приказала Юбаба.
Я сделал еще шаг и остановился – ноги меня не слушались.
- Еще ближе.
Так, шаг за шагом, я приблизился к столу. Маленькая старушка взглянула на меня исподлобья, и я почувствовал себя мушкой под лупой.
- Ах, бедный, бедный мальчик. Ты, наверное, устал? Присаживайся, дорогой.
Я не успел возразить, как одно из кресел, стоявших возле камина, подскочило под меня так неожиданно, что я упал на его мягкое, обитое красным бархатом сиденье.
Я потерял дар речи от испуга, а Юбаба продолжала ворковать:
- Отдохни, дорогой. Давай посидим, поговорим по душам, покурим.
Старуха щелкнула пальцами - и на столе, передо мной, возникла пачка дорогих сигарет. Такие я покупал в Мидасе. Я достал одну сигарету и прикурил ее от зажигалки, также чудом материализовавшейся в воздухе. Я сделал первую затяжку, с восхищением подумав – как же давно я не чувствовал вкуса хорошего табака. Глазки старушки из-под стекол пенсне показались мне не такими уж холодными.
- Может быть, кофе? – предложила старуха.
- Благодарю, госпожа.
Не успел я договорить, как маленькая, фарфоровая чашечка с горячим, душистым кофе уже стояла передо мной на столе. У меня закружилась голова от пьянящего аромата.
- Угощайся, дорогой, – Юбаба подвинула чашку в мою сторону, - и не нужно меня бояться. Те, кто рассказывает про меня всякие страшилки - просто не умеют договариваться. А ты ведь умеешь договариваться, мальчик?
- Договариваться? – оторопел я.
- Да, дорогой. Ты пей кофе, кури и слушай, что я тебе скажу. Зачем тебе работать? Такой красивый, с незаурядной внешностью молодой человек достоин лучшей участи, чем грязная, тяжелая работа. Я скажу больше. Ты получишь свой билет даром…
- Даром? Просто… так?.. – я уже совсем ничего не соображал.
- Да, дорогой, да… - увещевала старуха, - а хочешь, я сделаю тебя своим помощником? Ты будешь управляющим и будешь распоряжаться этим отребьем, что работают на меня. Только скажи мне имя…
- Имя?.. какое имя? – я все еще не понимал, куда клонит Юбаба.
- Имя того, кто помог тебе выжить в шахте. Ты ведь не должен был попасть сюда, ты должен был сгинуть там. Скажи мне его имя, мальчик.
И тут отрезвляющий холодок пробежал по моей спине, и голос господина Ясона отчетливо зазвучал в моей голове: «Кирие, для начала тебя следует научить манерам Танагуры…»
Я тряхнул головой, сбрасывая с себя дьявольское наваждение. Я по-прежнему стоял перед Юбабой, а она выжидающе смотрела на меня.
- Ну, назови мне имя!
Я твердо произнес:
- Госпожа Юбаба, дайте мне работу.
- Работу, говоришь? – ехидно переспросила старуха.
- Да, - подтвердил я. – Я не умею договариваться ценой предательства.
- И никогда не пожалеешь, что отказался от столь выгодного предложения?
- Нет.
- Хорошо. Ты получишь работу. Вот твой контракт. – На столе возник чистый лист бумаги, а в моей руке – простая ручка с лазерным пером – такие в Мидасе обычно дают на сдачу в супермаркетах. – Пиши свое имя.
Я написал – рука не дрогнула, и лист тут же исчез, как и ручка. Госпожа Юбаба фыркнула:
- Слишком длинное имя для такого отребья, которое будет работать по колено в грязи и сбивать руки в кровь. Теперь ты – Ран. Ты понял, Ран? Отвечай, Ран!
- Да, госпожа.
- Хаку! – позвала Юбаба.
В кабинет вошел юноша с суровым лицом и отсутствующим взглядом.
- Я здесь, госпожа.
- У нас новый работник. Проводи его.
Хаку взглянул на меня как на пустое место.
- Как тебя зовут?
- Ки.. ээээ… Ран…
- Хорошо, Ран. Идем.
Мы уже почти вышли в коридор, когда госпожа Юбаба остановила меня возгласом.
- Ран!
- Да?
- Я, пожалуй, сделаю для тебя исключение, мальчик. Если не сможешь больше выносить то, на что ты добровольно себя обрёк – приходи. Я с радостью превращу тебя в уголь. Ступай.
Из апартаментов Юбабы мы спускались всё на том же лифте, и я украдкой рассматривал ее помощника.
Рядом со мной стояла живая кукла. Ни кровинки на точеном лице, взгляд застывший и ничего не выражающий. Я подумал, что так выглядят люди, которые молча терпят страшную боль и все свои жизненные силы тратят на то, чтобы это было незаметно для окружающих.
- Тебе больно, Хаку? – спросил я, стараясь вложить в свой голос как можно больше участия.
Помощник Юбабы посмотрел сквозь меня и отрешенно произнес:
- Не болтай зря. Меня будешь называть господин Хаку.
- Да, господин Хаку.
Я тогда еще не знал, что это была всего лишь маска, отгораживающая его от внимания со стороны. Но я запомнил этот надменно-отсутствующий взгляд, потому что такой взгляд встречался мне в той жизни – у господина Ясона, хотя я видел его лишь однажды.
Когда учишься состраданию – обостряются чувства, а память открывает такие потаенные места, о которых ты не подозревал.
Тем временем Хаку привел меня туда, где я должен был работать и жить.
Да, с шахтой и котельной деда Камази мое новое место работы было даже не сравнить, но я быстро познал смысл слов Юбабы, брошенных мне на прощание.
Я должен был мыть самых грязных клиентов и чистить после них ванну без каких-либо подручных средств – только щётка, губка и вода. В первый же день я натер руки до волдырей, которые полопались, превратившись в неуспевающие заживать раны. На ночь я перебинтовывал их, а утром бинты приходилось снимать: они мешали работать, да и какому клиенту понравится банщик с замотанными руками?
И так изо дня в день.
Вот посмотри, Рики. Я сегодня не работал с утра, потому что ждал вас.
И Кирие показал ладони. Дарк даже отвернулся – не смог смотреть на израненные, воспаленные руки.
Воспользовавшись паузой в рассказе Кирие, он спросил:
- Как же так получилось, что тебя послали нас встречать?
- Мне помог Хаку, потому что в свое время я помог ему. Собственно, я ничего и не сделал – просто не остался равнодушным. Просто был рядом, когда ему было очень плохо. Он думал, что никто его не видит.
- А почему ему было плохо?
- Потому что Хаку несет СВОЁ бремя. Быть помощником Юбабы – тоже тяжкий труд. Юбаба наложила на него заклятье и заставляла делать разные мерзости – обманывать работников, ущемлять их права. Если Хаку этого не делал – то испытывал ужасную боль.Так действует заклятье – пожирает его изнутри.
Рики удрученно покачал головой.
- В тот вечер я сильно задержался с работой, - продолжил Кирие. - Когда закончил и пришел к управляющему – было очень поздно. Хаку уже никого не ждал. Он лежал на диванчике для отдыха, лицом к стене, и стонал так громко, что было слышно с порога.
Я подошел к дивану, сел на краешек.
- Господин Хаку, что мне сделать, чтобы вам не было так больно?
Хаку вздрогнул от неожиданности, но ответил – тихо-тихо, еле слышно:
- Ты… ничего, Ран. Просто сейчас я должен отобрать у тебя все золото, что ты заработал, обмануть тебя. И так каждый раз. Ты никогда не получишь свой билет и останешься тут навсегда. Но я не хочу этого, стоит мне только взглянуть на твои руки.
Вот тогда он и объяснил, мне как действует заклятье.
- Отбери у меня все золото, Хаку, я сам отдам тебе все – пусть только тебе не будет так больно, - взмолился я. – Если честно – то я уже отчаялся уехать отсюда. Мне проще прийти к Юбабе и просить ее превратить меня в уголь.
Хаку даже сел на диване.
- Нет! Не бывать этому! Слишком много чистых душ попадают в топку. Это не честно. Так не должно быть. Слушай меня внимательно, Кирие! Ты ведь не забыл свое настоящее имя?
- Не забыл. С каждым новым шрамом на руках я все больше и больше осознаю, кто я такой и зачем я здесь.
- Вот поэтому-то я и помогу тебе. Завтра утром ты не пойдешь работать, а отправишься на Вокзал встречать новых пассажиров поезда. Ты очень хорошо их знаешь. Сейчас они уже на пути к Вратам. Ты станешь их Проводником в мир, дарованный им в успокоение. Поедешь с ними до их станции. Когда прибудете на нее, попроси их взять тебя с собой. Это твой шанс вырваться отсюда. Если они разрешат – то останешься с ними.
- Вот, собственно, поэтому я здесь, - заключил Кирие.
Из туннеля показался поезд, и голос диктора произнес:
- Поезд, следующий до станции Замок Черной Луны, прибывает на станцию Дана-Бан.
К Рики и Кирие подошел Ясон. Кирие поднялся со скамьи, протягивая на ладони кольцо мидасского торговца пэтами.
- Господин Ясон, я возвращаю вам то, что получил от вас в залог своего предательства.
- Выбрось его, - ответил Ясон. - Здесь оно уже ничего не значит. Кровь искупления на твоих руках тому свидетельство, – слова бывшего Консула Амой прозвучали именно тогда, когда поезд остановился у перрона, и перед ними открылась дверь вагона.
В дверях стояла человеческая фигура, темная как тень, одетая в форму кондуктора. Рики достал из кармана куртки билеты и предъявил их.
Ясон указал на Кирие:
- Он с нами. Это наш Проводник.
Кондуктор кивнул, прокомпостировал билеты и, пропустив всех троих в вагон, пошел в следующий.
Ясон и его спутники опустились на мягкие диваны, расположенные вдоль окон. В вагоне уже были пассажиры – такие же черные тени, как и кондуктор.
Рики, наклонившись к уху Кирие, прошептал, будто боялся разбудить сидевших рядом:
- А почему мы не видим их лица?
- Потому что мы их не знаем. Они для нас чужие. Они видят нас такими же.
- А куда они едут?
- Туда же, куда и мы – каждый на свою станцию.
- А мы скоро приедем? – не унимался Рики.
- Наша станция – конечная. Дальше поезд не пойдет.
Их беседу прервал голос диктора:
- Осторожно, двери закрываются. Поезд отправляется. Следующая станция – Белый Ручей.
- Вы, я вижу, уже нашли общий язык, мальчики? – Ясон почему-то улыбался.
Поезд выехал из туннеля, и Рики ахнул от восторга. Все пространство до горизонта было покрыто водой, лазурной, как небо. В ней отражались медленно плывущие облака.
- В сезон дождей здесь всё заливает водой, и получается океан, – пояснил Кирие.
- Какой хороший у нас Проводник, правда, Рики? – снова вмешался блонди.
Кирие смутился.
- Вы преувеличиваете мои способности, господин Ясон.
А поезд уже остановился на станции Белый Ручей, на которой сошла тень полного мужчины с толстым саквояжем. Потом была станция Золотой Берег. Рики в окно увидел девочку лет двенадцати, встречающую кого-то, но этот кто-то так и не появился.
На станции Дно Болота на перроне сидела собака в новом кожаном ошейнике с медальоном в виде маленького красного сердечка, слабо виляла хвостом и очень внимательно смотрела на открывшуюся дверь вагона.
Какова же была ее радость, когда она узнала хозяйку, девушку в голубом шелковом платье, легко выпрыгнувшую из вагона.
- Дождалась, – сказал Кирие.
- Дождалась, – подтвердил Рики.
Дальше поезд долго ехал без остановок, так долго, что за окном стемнело, и небо теперь смотрело в воду яркими, мохнатыми звездами.
Рики задремал, опустив голову на плечо Ясона. А Ясон так и сидел, глядя прямо перед собой, и продолжал загадочно улыбаться.
Наконец женский голос, объявляющий остановки, возвестил:
- Внимание! Поезд прибывает на конечную станцию Замок Черной Луны.
Кирие легонько толкнул Рики в бок.
- Просыпайся, приехали!
Рики встрепенулся, сонно моргая.
- Что? Уже? Я, кажется, уснул.
- Не "кажется", а уснул, – возразил Ясон. - Смотри, нас встречают.
Рики, Кирие и блонди сошли на перрон. Им навстречу шагнул юноша в форме фурнитура.
- Дерил? – не поверил своим глазам Рики.
- Здравствуйте, господин Рики. С прибытием, господин Минк. Я ждал вас, – поприветствовал их Дерил, почтительно поклонившись. И тут Кирие обратился к Рики:
- Ну что ж, вы дома. Моя миссия окончена. Поезд еще будет стоять пару минут, и я хотел у вас спросить – не согласитесь ли вы с господином Ясоном взять меня с собой?
Блонди и бывший пэт переглянулись.
- Что скажешь, Ясон? Я не против…
Ясон задумчиво молчал.
И тут подал голос Дерил:
- В вашем замке, господин Минк, есть прекрасный сад, но нет садовника. А он нам очень нужен.
- Ну что ж… пусть Кирие будет садовником, если он не против, – улыбнулся Ясон. - А теперь, если никто не возражает – я хотел бы увидеть наш новый дом.
********
Посреди вечной ночи, усыпанной звездами, под светом Черной Луны, возвышается величественный замок. И в том замке есть сад, где круглый год цветут розы. За розами бережно ухаживает садовник.
И каждый раз, когда он прикасается к бутонам руками, раны на которых не заживут никогда, – цветы, окропленные Кровью Искупления, становятся алыми..
читать дальше
Название: Проводник
Автор Sizuna*
Бета: kamili-kem
Фендом: Кроссовер АнК и Унесённые призраками
Персонажи: Ясон, Рики, Кирие, Дерил
Рейтинг: отсутствует
Жанр: Сказка-притча
Размер: макси
Саммари: Покинув мир живых, Ясон и Рики спешат на станцию, на которую прибывает поезд, отправляющийся к месту их вечного пристанища. Там монгрела и блонди встречает Кирие, который должен стать их проводником в мире мёртвых.
Примечание: "Унесенные призраками" с русской озвучкой можно посмотреть здесь: my-hit.ru/film/6522/online
Пепел сыплет с неба, застилая землю, заслоняя солнце, приглушая звуки. Пепельные сумерки соперничают здесь с тишиной.
В огне сгорели: боль неразделённой любви, отчаяние, тоска разлуки, растоптанная гордость, ревность, стыд, утраченная свобода, слёзы одиночества, попранное достоинство, чувство вины. И вот теперь всё это лежит у них под ногами серым пеплом.
Чёрные волосы Рики уже стали от пепла седыми. Ясон терпеливо ждёт, когда его бывший пет докурит Черную Луну.
«Всё-таки, какой он ленивый и медлительный, мой настоящий Рики! Любит растягивать удовольствие, будь то курение или леденец за щекой – ни за что не раскусит, а примется гонять во рту языком туда-сюда, пока сладкая ледышка не растает... Пусть. Не стану его торопить».
Свою сигарету он уже докурил и собрался было выбросить окурок, как Рики, заметив его намерение, вдруг встрепенулся от задумчивости:
-Э-э-э… не вздумай!
Блонди искренне изумился:
- Не перестаю тебе удивляться, Рики. Почему? Что за цересские привычки ты мне тут демонстрируешь?
- А потому! – с жаром начал пояснять Рики, - неизвестно, насколько долгим будет наше путешествие! Где и насколько мы с тобой зависнем! А пара добрых затяжек может заменить целый ужин. Сердце кровью обливается - разбрасываться благами цивилизации, сидя на пепелище! Даже если это их остатки. Ну, что уставился на меня, как будто в первый раз увидел?! Давай сюда свой окурок!
Минк улыбнулся.
- И что же ты будешь с ними делать?
Рики отобрал у Ясона "благо цивилизации".
- Положу вот сюда – в пустую коробку из-под катцевых сигарет, а коробочку спрячу во внутренний карман куртки. Пускай лежат у сердца и греют мне душу.
- Какой ты у меня запасливый.
- Пожил бы в Цересе с моё – стал бы и не таким запасливым!
- Ладно, докуривай и пошли. Где-то здесь должны быть Врата.
- Что ещё за Врата? – не понял Рики.
- Вход в туннель. Нужно пройти по туннелю, чтобы попасть на вокзал, на который прибывает наш поезд.
Рики аккуратно загасил свой окурок, затем, как и обещал, спрятал оба окурка «у сердца» и радостно сообщил:
- Я готов – пошли!
Но не успел он сделать пару шагов вперёд, как налетел лбом на какую-то преграду.
- Чёрт! Из-за этого пеплопада ни хрена не видно – я, кажется, шишку себе набил! Ясон, да тут стена!
Ясон поспешил разобраться в ситуации – не разыгрывает ли его Дарк в очередной раз; он любой будничный день способен превратить в День дурака. Блонди протянул руку:
- И правда, стена.
- Ха! А ты думал – я тебя разыгрываю!
- От тебя можно ждать всё, что угодно…Так… Стена на ощупь покрыта извёсткой – определённо, это то, что нам нужно. Значит, вход в туннель где-то рядом. Больно ушибся?
- Не… уже не болит.
Ясон на секунду задумался.
- Вот что, Рики. Давай разделимся – ты пойдёшь направо вдоль стены, а я – налево. Если найдёшь вход – кричи.
И тут бывший подручный хозяина чёрного рынка блеснул остроумием: зря говорят, что горбатого могила исправит.
- Ага…И долго мы так будем топать в разном направлении? А вдруг стена длиною с Китайскую? - Однако, его теория не подтвердилась на практике, - Ясон! Нашёл! Иди сюда!
Ясон подошёл и увидел - Рики стоит уже под аркой ворот, а за его спиной вдаль уходит узкий тёмный туннель. Только далеко-далеко впереди брезжит слабый свет.
Блонди шагнул под арку и оказался за плотной, серой завесой из бесшумно падающего пепла, повторяющей форму арки.
- Идём – наш путь лежит туда, где виден тот свет.
Рики тут же вцепился в его руку.
- Идём. Страшновато здесь… Слышишь этот тихий-тихий, жуткий гул?
- Ничего удивительного, - сказал Ясон, - достаточно знать законы аэродинамики, чтобы понять, что это движение воздуха.
- И вообще ни черта не видно, как в яме.
- Храбрый мальчик, не испугавшийся смерти, боится темноты?
- Издеваешься, да? Блин… а какое тут эхо… как в трубе…Ого-го-о-о-о!..
«О-г-о-г-о-о-о-о!..» - повторило эхо.
- Веселишься?
- А то! – подтвердил Рики. - Ну, Катце! Ну, рыжая сволочь! Ну и сигаретки он нам подсунул! Ну и глюки!
- Ты прекрасно знаешь, что это не глюки.
- Да, знаю… знаю… Пошутить уже нельзя… Всё лучше, чем идти молча и слушать это жуткое эхо от звука шагов, как в катакомбах Дана-Бан… Опаньки – вокзал…
Рики даже зажмурился: переход из темноты туннеля в освещённое ярким электрическим светом помещение был слишком неожиданным и резким.
А когда открыл глаза, то понял, что они с Ясоном вышли прямо на платформу.
И всё-таки странный это был вокзал, точнее, зал ожидания: старый-старый, неизвестно, с каких времён. Стены покрашены штукатуркой то ли грязно-розового, то ли серого цвета. Высокие колонны того же цвета подпирают сводчатый потолок.
Только вот почему-то рельсы проложены посередине зала. Оказалось, выхода из туннеля было два – один, из которого они с Ясоном попали сюда, а второй – на противоположной платформе.
Железнодорожный путь уходит в такой же тёмный туннель.
Почти у всех колонн, вдоль платформы, стоят широкие деревянные скамьи с каждой стороны колонны, изогнутыми спинками друг к другу.
«Скорее… это сооружение напоминает… станцию подземки… вот…», - про себя констатировал Дарк.
- Как здесь безлюдно, - обратился он к Ясону, озираясь. - Мы что, единственные пассажиры?
- Не делай поспешных выводов, – ответил Ясон и в подтверждение своих слов показал на самую дальнюю скамейку, - присмотрись как следует.
На скамейке спиной к ним сидел какой-то парень в... до боли знакомом белом костюме.
Этого щёголя, разодетого по последней моде, и его блядскую ухмылочку, брошенную на прощание через плечо, главарь «Бизонов» поклялся помнить до самой смерти. Чтобы, если повезёт, поймать в тёмном переулке и вспороть брюхо продажной твари от пупка до ключиц.
Ну, не злую ли шутку сыграла с ним судьба?! Переступить за последний порог - и встретить эту крысу здесь!
- Остынь, Рики, - остановил его блонди, - он уже получил своё. Подойди к нему: вам нужно поговорить.
Мальчишка, как всегда, заартачился:
- О чём мне говорить с этим… ?!
- Ему есть что сказать тебе. Я уверен - ты уже многое понял, чтобы выслушать его.
И Рики направился к скамейке, на которой сидел бывший член их банды. Там, в мире живых, они делили кров и пищу, а ныне, в мире, где уже поздно просить прощения, - это просто предатель, жалкая, презренная душонка.
Но с каждым шагом ненависть, кипевшая в Рики, медленно остывала. Потому что он видел, как сгорблена спина парня, как понуро он держит голову. Да и костюмчик уже не с иголочки, а поношенный, перепачканный сажей и даже прожжённый на рукавах.
А когда парень оглянулся, услышав шаги, Рики его не узнал. Это был совершенно другой человек.
Изменился даже цвет его глаз - голубой поблёк, как осеннее небо в преддверии зимы, а карий, наоборот, стал темнее, точно горький шоколад.
И взгляд этих глаз был теперь чист как горный хрусталь, полный непреклонного достоинства и спокойствия.
Так смотрят глаза того, кто познал боль и знает, что его испытания ещё до конца не пройдены.
- Здравствуй, Дарк.
От столь разительной перемены Рики растерялся.
- Как ты сюда попал? Ох, прости – глупый вопрос. Что ты здесь делаешь? И вообще, что это за место? Вроде бы вокзал. Но тогда почему на этом вокзале никого нет, кроме меня, Ясона и тебя? Где другие пассажиры? Я ничего не понимаю. И уж тем более не ожидал встретить тебя.
- Присядь, – предложил Кирие, - у нас пока есть время, чтобы я смог ответить на все твои вопросы. Дело в том, что я ваш ПРОВОДНИК в этом мире. Я послан господином Хаку, чтобы проводить вас до вашей станции. Потом я должен буду вернуться назад, если… но об этом - потом…
Рики перебил его.
- Кто такой Хаку?
- Хаку - помощник Юбабы.
- А это ещё кто?
- Юбаба – злобный, жадный и коварный демон в образе старухи. Он повелитель здешнего мира. Юбаба - хозяйка купален Абурая…
- Чего-чего…?
- В купальнях Абурая отдыхают духи и божества из множества миров. А обслуживающий персонал купален – это души умерших людей, заключивших контракт с Юбабой, чтобы заработать билет на свой поезд. Видишь ли, не у каждого отправляющегося в Последний путь есть с собой билет.
А билета, как правило, нет у тех, чья жизнь была отягощена скверными поступками. И «зайцем» тут не прокатишься, как невозможно избежать смерти.
- Какие к чёрту билеты?! - возмутился Рики. - У нас нет билетов! И что, нам придётся ещё и работать?!
Кирие тут же поспешил его успокоить.
- У вас есть билеты.
- Да?! – искренне удивился Рики. - Ясон далеко не праведник, а уж я – тем более! И почему ты знаешь, что они у нас есть?
- Я ваш проводник. Я знаю о вас всё. Загляни в нагрудный карман своей куртки.
Рики послушно заглянул.
Как же он был поражён, когда в коробке из-под сигарет обнаружил вместо окурков два новеньких билета. Даже совершенно не помятых, как будто их только что выдали в кассе.
- Бля! А где мои «бычки»?!
Похоже, у проводника был готов ответ на любой вопрос Рики.
- Вспомни, что сказал Катце, когда отдавал тебе Чёрную луну.
Рики наморщил лоб.
- Э-э-э… Что он держал их для себя… на всякий случай… и...
- И?
- «Выкурив их… получишь вечное успокоение…» Ух, ни фига себе! Он и правда подарил нам два билета на «тот свет» - быструю, лёгкую смерть, прежде чем мы успели сгореть заживо!
- Правильно, Рики. Катце не бросает слов на ветер и не делает ничего зря.
- Так, значит, мы ему обязаны таким шикарным «блатом»?
- Нет, Рики. Вы обязаны только самим себе. Каждый из вас перед смертью совершил поступок, имеющий определённое название.
- Ну надо же! И какое же?
- В вашем случае – это «Самопожертвование». Вы с Ясоном пожертвовали собой. Ясон - ради тебя. Ты – ради Ясона. Не вернись ты к Ясону в Дана-Бан, тебя сейчас здесь не было бы. Но ты, Рики, когда пришло бы твоё время, ответил бы за это. Я – отвечаю, потому что мой поступок носит прямо противоположное название – «Предательство». Я встречаю вас для того, чтобы посмотреть тебе в глаза и попросить прощения. Прости меня, Рики, за то, что я предал «Бизонов». А Ясону я должен вернуть одну вещь, которую получил от него через Катце и которая стала залогом моего предательства.
Рики догадался.
- Кольцо мидасского торговца пэтами?
- Да. Только сегодня, когда я прибыл на вашу станцию, я смог снять его с пальца. Ты не поверишь, я раньше пытался это сделать - вместе пальцем: отрубал палец ножом. Напрасно: палец отрастал заново, а на нём - проклятое кольцо. Я ведь не осознал тогда ещё, что законы материального мира тут бессильны, хоть и кажется всё привычным, таким, каким было при жизни. Душа уносит покинутый мир с собой, а этот изменяет под себя, но только внешне.
- Каким ты умным стал, Кирие, – подметил Рики, - рассуждаешь, точно долбаный академик!
- Я проводник, и мне теперь даны эти знания. И потом, когда пройдёшь семь кругов ада – ещё не так поумнеешь. У вас с Ясоном всё просто - у вас есть билеты, и скоро прибудет ваш поезд. А мне надо было их зарабатывать. Я заключил контракт с Юбабой.
- А без контракта никак нельзя? - поинтересовался Дарк: рассказ Кирие всё больше его занимал.
- Никак: или контракт, или Юбаба превратит тебя в уголь для котельной деда Камази, и ты сгоришь в топке безвозвратно, без возможности какого-либо другого воплощения. Вот это и есть истинная смерть.
- Как всё тут запущено, - сказал Рики, - и вообще, может, ты расскажешь мне всё о себе по порядку, а то у меня уже скоро крыша поедет от всего этого. С тех пор, как я уснул, прислонив голову на плечо Ясона, чувствую себя так, будто меня топят, приговаривая: «Спокойно, парень, под водой дышать можно и без акваланга!»
- Ты действительно хочешь выслушать меня? – не поверил Кирие.
- А почему бы и нет: мы всё равно ждём поезд, – подтвердил Рики.
- Тогда слушай.
Кирие помолчал немного, собираясь с мыслями, вздохнул тяжело и начал свой рассказ:
- Последнее, что я помню из той жизни – это дикий, животный страх. Страх смерти. А потом меня не стало. Вернее, я так думал, что не стало.
На самом деле, смерть иллюзорна. Теперь-то я это знаю. Да, для того мира, откуда я родом, я перестал существовать, но на самом деле - просто потерял сознание и не помнил себя какое-то время. Я не могу даже приблизительно сказать, сколько времени длилось это ложное состояние небытия. Но потом сознание вернулось – постепенно. Вот ты, Рики, что помнишь – последнее?
- Сонливость, жуткую усталость. Очень хотелось спать. Я положил голову на плечо Ясона и отключился. Я уснул и видел сон. Мы с Ясоном сидим на каком-то камне… или плите бетонной – я точно не смог бы определить, и курим. А с неба падает крупными хлопьями серый пепел и под ногами лежит пепел, точно снег. Оказалось – это не сон.
- Видишь, Рики, - продолжил Кирие, - у всех это происходит по-своему. Когда я очнулся и осознал себя, то оказался в кромешной темноте и медленно, очень медленно - шаг за шагом - начал постигать новую реальность своего существования.
Сначала – необузданная радость: «О, слава всем богам! Я жив»!
Однако радость длилась недолго.
Отсутствие хоть капли света обострило слух, обоняние и тактильные ощущения, и я понял, что лежу на камнях и что мне нечем дышать: воздух спёртый и горячий, обжигает лёгкие. Мне жарко, ткань рубашки взмокла и прилипла к спине, а по лицу течёт пот, заливая глаза.
Вокруг меня столпились люди. Люди разглядывают меня - кожей чувствую, - и переговариваются шёпотом. Шёпот недобрый такой, пропитанный ненавистью и злорадством:
- Посмотрите на него – белоручка!
- Ничего, скоро его нежные ручки станут чёрными!
- А какой новенький на нём костюмчик!
- Жарковато уголь-то таскать в таком и жалко – запачкает ненароком!
- А ботиночки, ботиночки-то - лакированные!
- Как мозоли-то на ногах себе натрёт – сразу и снимет!
- Гляньте, он и при галстуке!
- Не удавился бы на нём через неделю!
- Пусть лучше шнурки развяжет на ботинках: на них сподручнее!
- Смотрите, очухался!
- А глаза-то у него разного цвета!
- Эй, Разноглазый, поднимайся!
Кто-то пнул меня ногой в бок.
- Вставай, кому говорят: спать будешь в следующей жизни, а здесь нужно работать!
Я попытался встать, не дожидаясь, когда кто-нибудь пнёт меня ещё раз, но оступился и упал снова.
Последовал новый окрик.
- Ноги тебя, что ли, не держат, Разноглазый?! Шевелись, белоручка: тебя желает видеть господин Камази!
Кто-то, всё-таки, помог мне подняться.
- Не лежи, вставай, а то забьют ногами, - и когда я встал, меня подтолкнули в спину. - Иди, ну иди же! Расступитесь – дайте ему пройти!
И я пошёл, вытянув вперёд руки, по-прежнему ничего не видя. Сначала спотыкался, потому что подошвы ботинок скользили на камнях.
Сзади дружно и злобно хохотали.
- Придурок! Ботинки сними!
Последовал совету и убедился, что босиком идти значительно легче.
Так я ковылял довольно долго, так, что глаза немного привыкли ко мраку, и наконец вышел на свет. И снова ослеп, уже от того, каким он был ярким.
Проморгавшись, увидел, что я вышел из высокой арки, примерно такой же, какие выходят к вокзалу, в большое, просторное помещение котельной. А перед огромным котлом на прямоугольном помосте, высотой метра полтора, сидел шестирукий старик – три пары рук вдоль туловища – очень смахивающий на гигантского паука.
Это и был паук с человеческой, лысой, горбоносой головой в тёмных очках, и сквозь черноту круглых стёкол очень внимательно рассматривал меня.
- Так… так… так… у нас - новый работничек… Твоё имя, работничек?
- Кирие, – еле-еле выдавил я из себя из-за пересохшего внезапно горла.
- Так… так… так… такой молодой привлекательный мальчик… и такое грязное, запятнанное имя. От него так и разит зловонием… Как ты умудрился в столь юном возрасте так вывалять его в помоях, а, малыш? Ну-ка, подойди поближе, юноша!
Я, как под гипнозом, сделал несколько шагов на ослабевших от ужаса ногах.
- Ага… у нас дорогой костюмчик… У всех у вас одно лицо – иудино племя. И Тридцать Серебренников в кармане.
Я машинально полез в карман пиджака и нашёл в нём горсть монет. И тут я вспомнил последнюю минуту той своей жизни и свои слова: «Вообще-то, я пришёл за оставшимися деньгами» - и то, что услышал в ответ: «Забирай свою награду, Кирие. Но для начала тебя следует научить манерам Танагуры».
Мои пальцы разжались – монеты со звоном посыпались на пол, и звон этот был для меня громче набата.
Ноги мои подломились, и я упал на колени.
- Умоляю, пощадите… - прошептал я то же, что кричал, когда андроид тащил меня за волосы куда-то по тёмному коридору. Я был уверен – сейчас паук сожрёт меня.
Тот как будто прочёл мои мысли.
- Дрожишь, маленькая каналья! Не бойся, я предателей не ем: однажды пообедал одним, так потом неделю мучился несварением желудка. У вас внутри одна мерзость. Собери монеты, спрячь их обратно в карман, встань.
Я немедленно повиновался.
- Теперь слушай меня внимательно, Кирие, а выслушав, ответь на вопрос.
- Я дед Камази, старый раб котельной, грею воду для купален А-бу-ра-я, а сам в грязи, но для таких, как ты, отягощённых мелкими грешками, я господин, царь и Бог! Потому что я даю тебе право выбора – работать здесь, таская уголь в котёл, и отработать проклятие Тридцати Серебренников, либо отказаться и превратиться в уголь, который бросают в топку.
Даже не задумываясь, я выпалил:
- Я согласен работать! Дайте мне работу, господин Камази!
Дед Камази удовлетворённо хмыкнул.
- Хм… Согласен?
- Да.
- Тогда выслушай, на каких условиях ты будешь тут работать.
- Слушаю, господин.
- Работа с шести утра до десяти вечера, пока открыты купальни и требуется греть воду. Один раз – перерыв на обед – двадцать минут, чтобы работники не жирели. Уголь будешь таскать на себе, голыми руками. Чем больше ты перетаскаешь угля, тем меньше останется в твоём кармане монет. И так до тех пор, пока их не останется совсем.
Я спросил со всем почтением, на которое был только способен:
- А что будет потом, когда из моего кармана исчезнут все монеты?
Господину Камази понравился мой вопрос.
- Похоже, ты не так безнадёжен, мальчик, потому что задаёшь правильные вопросы. А дальше тебе предстоит аудиенция у госпожи Юбабы для заключения контракта, чтобы заработать билет на поезд, отправляющийся к месту твоего упокоения. Госпожа Юбаба платит золотом. Когда золота будет достаточно, ты получишь билет. Ты всё понял? Отвечай!
- Да, господин Камази.
- Тогда слушай и запоминай, Кирие, продажный сукин сын! Отныне ты - Саженник, чернорабочий-кочегар. Ты наделяешься силой носить на своих плечах угольные глыбы и способностью видеть в темноте, чтобы различать малейший свет во мраке угольной шахты. Там, в угольной шахте, ты будешь жить, есть и спать. Ты будешь таскать угольные глыбы и бросать их в топку. И так до тех пор, пока не очистишь свое имя от позора Предательства. Госпожа Юбаба даст впоследствии тебе работу, а взамен получит твоё имя, которым ты подпишешь контракт. Так зачем ей то, от чего разит за сто миль разлагающимся трупом?
- Незачем, - согласился я.
- Эй, маленькие канальи! – прокричал раб котельной, - принимайте нового работника!
Из-под арочных сводов, ведущих в шахту, вышла толпа людей и уставилась на меня. Я не видел их лиц. Они сливались для меня в одно – в массе своей, но я чувствовал их взгляды, обращённые на меня.
Вот он, говорили эти взгляды, этот ушлый мальчишка, променявший дружбу и доверие на деньги, дорогие тряпки, на возможность сладко жрать, на мнимое возвышенное положение, на право смотреть на подобных себе свысока. Вот он – торговец живым товаром.
Так вот теперь он узнает, кто он есть на самом деле. Он – прах и грязь. Он такой же, как и мы, кто попал сюда, кто должен носить на своих плечах всю тяжесть греха, изо дня в день, постигая своё ничтожество через кровь, пот, унижения и страдания.
Так я стал Саженником, кочегаром в котельной деда Камази. И потекли годы бесконечного адского труда, от рассвета до позднего вечера, когда громкий окрик паука в человеческом облике вырывал меня из бездны тяжёлого сна, не приносящего облегчения измученному телу.
- А ну, маленькие канальи! За работу! Если не будете работать, превратитесь в прах, чем вы и являетесь!
Целый день я таскал уголь, а когда кончалась работа, падал без сил. О двадцатиминутном перерыве на обед я даже не говорю. Он не в счёт. Потому что поесть редко удавалось. Нет, удавалось иногда, если сможешь растолкать подобных себе и с боем урвать кусок черствого хлеба, который нам бросали на площадку перед котлом, как псам - кости. Слава богам, воды было достаточно: она сочилась прямо из стен шахты и текла по ним тонкими струйками. Её без труда удавалось слизывать языком. В шахте всегда было сыро и душно, словно в парилке: работающий котёл разогревал всё вокруг своим огнедышащим жаром. Поэтому я раздевался догола, а одежду, скомкав в плотный куль, прятал в самом дальнем уголке шахты.
Я бы соврал, если утверждал бы, что я постоянно изнывал от духоты и жары. Ночью котёл не работал, и к утру в шахте становилось холодно и промозгло, как поздней осенью в дождь.
Так я носил свою ношу – днём обливаясь потом от макушки до пят, а ночами, в преддверии утра, трясся от холода, сжимаясь в комок.
А сколько раз я ронял угольную глыбу и придавливал ею кого-нибудь идущего рядом или сам попадал под неё, ломая себе кости – то руки, то ноги, то ребра.
К счастью, умереть я не мог; я ведь уже мертв, но боли от переломов тут никто не отменял.
Бывали случаи, когда я не мог подняться утром, так и лежал в шахте в забытьи, пока все работали.
Но зато потом - как же мне доставалось! Многие из тех, кто мог ходить и работать, били меня ногами, возвращаясь со смены, вымещая бессильное зло. А что они ещё могли поделать? Сами частенько оказывались в такой же ситуации.
Я терпел и клялся самому себе, что, когда я поднимусь, никогда не буду поступать так с другими.
И ещё у меня появился друг. Представляешь, Рики, в том аду я повстречал друга! Это тот, кто помог мне встать на ноги, когда меня все пинали. Он предложил мне держаться вместе.
Иначе, сказал он, если упадёшь и не встанешь больше – превратишься в уголь, и тебя снесут в топку. Кому какое дело до того, что ещё вчера ты был человеком?
Его звали Кана, и мы помогали друг другу, делились раздобытым хлебом, утешали друг друга и согревали.
Я даже отдал ему жилетку от своего костюма, потому что одежда Кана совсем порвалась.
Я привязался к нему всей душой, тем страшней и безнадёжней были моя скорбь и отчаяние, когда он не смог встать утром на работу. Как я его умолял, плакал, а он только молча смотрел мне в глаза с немым воплем : "Иди! Ты должен выстоять, если я не смог! Ты должен выбраться отсюда и дойти до своего пристанища".
И я ушёл, я бросил его в шахте. А когда вернулся за очередной ношей, то не нашёл Кана среди угля.
Знаешь, Рики, если бы не он, я бы сейчас не разговаривал с тобой. Я так бы и сгинул там.
Я ради него поднимался, ради него терпел боль, жажду, голод, жару, холод и издевательства, неимоверную тяжесть на своих плечах. И однажды понял, что всё это стало для меня привычным, как дыхание или мысли в голове.
Так настал день, когда я обнаружил, что в кармане моего пиджака не осталось монет.
Я оделся в свой уже прожженный, потрепанный костюм и подошёл к господину Камази в один из обеденных перерывов вместо того, чтобы драться за хлеб.
Смотритель котельной взглянул на меня так, будто увидел впервые.
- А кто ты такой, маленькая каналья? Я тебя не знаю. Тут грязи под ногами полным-полно – всех не упомнишь.
- Меня зовут Кирие, - ответил я. - Вы говорили, я буду работать до тех пор, пока в моём кармане не останется ни одной монеты. Их больше нет, - и я в доказательство вывернул карманы.
- А, это ты, Разноглазый! – дед Камази принюхался, как принюхивается хозяйка, не горит ли у неё на плите жаркое. - Вот теперь от тебя не воняет. Рин! – позвал он девушку, бросающую куски хлеба из корзины. - Проводи Кирие к госпоже Юбабе! Он очистил своё имя.
Рин, высокая, черноволосая девушка, отложила корзину и обернулась ко мне:
- Эй, Разноглазый, следуй за мной! Да, не забудь одеть обувь! Как ты посмеешь явиться к госпоже Юбабе босиком?!
- А где мои ботинки? – удивился я. Я вспомнил, что бросил их в шахте давным-давно.
- Эй, маленькие канальи, принесите Кирие его ботинки! – приказал господин Камази.
В эту же секунду кто-то из толпы проворно кинулся в шахту, и моя обувь была поставлена к моим ногам. До меня донеслось: «Как жаль, что ты на шнурках не удавился!»
Я молча обулся, тщательно завязав эти самые шнурки.
- Я готов, Рин.
- Отлично, - кивнула она. - И не отставай, а то сожрут, не успеешь оглянуться!
Теперь-то я знал, что здесь никто слов на ветер зря не бросает, и шёл за Рин, как привязанный. Мы миновали какие-то подсобные помещения и остановились у дверей лифта. Она коротко скомандовала:
- Когда выйдем из лифта, не озирайся по сторонам, не привлекай к себе внимания. У нас полно людоедов.
- Да, госпожа.
Рин хмыкнула.
- Какая я тебе госпожа? Я такой же подневольный работник, как и ты. Подписала контракт с Юбабой. Гну спину с утра до ночи, вот только напрасно. Я никогда не покину этого места.
- Почему? – спросил я.
- Потому что я забыла своё НАСТОЯЩЕЕ имя. Когда ты подпишешь контракт, Юбаба отберёт у тебя твоё имя. Не забудь своё имя – береги. Забудешь - останешься тут навсегда.
Подъехал лифт. Мы в него сели и долго поднимались – Юбаба жила на самом верху здания.
Лифт остановился, двери открылись. Я уставился себе под ноги и неотступно следовал за Рин. Мы пересекли большой, хорошо освещённый холл, полный народу, где каждый занимался каким-то своим делом, и быстро сели в другой лифт.
Но, я всё-таки успел услышать громкую фразу, брошенную кем-то нам вслед.
- Смотри-ка! Свежее мясцо!
Я вопросительно посмотрел на Рин.
- Здесь каждый норовит сожрать друг друга, чтобы золота побольше досталось. Как и было при жизни. В голове только и звенит: «Золото! Золото!», и вот ты уже не помнишь, кто ты на самом деле и как тебя зовут.
- А почему ты всё это мне рассказываешь?
Она пожала плечами.
- Сама не знаю. Глаза у тебя необычные. Один карий, другой голубой. Везёт же мне на странности всякие. Сначала девчонку одну провожала к хозяйке – живую. Ей пришлось выручать своих родителей, ставших свиньями.
- Свиньями?
- Угу, кто кем является по сути, тем и становится. Кто людоедом, а кто животным. Если нет других забот, кроме как пожрать и поспать, отправляются на хозяйскую ферму, в шкуру бессловесной твари. Там тебя откормят хорошенько и пустят под нож для угощения посетителей купален.
Между тем лифт прибыл на самый верхний этаж. Двери открылись.
- Прощай, Разноглазый, мы теперь вряд ли увидимся.
Я поклонился своей провожатой и шагнул в полутёмное помещение. Огляделся.
Стиль обстановки напомнил мне дорогой отель в Мидасе. Ну, прямо как "Апатия", где блонди держит свой гарем.
Пока я разглядывал ковёр, гобелены и колонны, инкрустированные золотом, массивная дверь, ведущая в апартаменты Юбабы, сама отворилась передо мной, и я услышал насмешливый старушечий голос:
- Ну, входи-входи, мальчик.
Я прошёл длинный узкий коридор, устланный ковром, мимо зеркал в тяжелых золотых рамах, вдоль огромных ваз выше человеческого роста, и очутился в кабинете госпожи Юбабы. В гигантском камине полыхал огонь, и было очень жарко. Кабинет обставлен тяжелой мебелью, на стенах и на полу - ковры, а за столом сидит седовласая, крючконосая старушка в пенсне и буравит меня взглядом маленьких, водянистых глазок.
От этого взгляда мне стало холодно, несмотря на то, что пот выступил у меня на лбу. Сразу вспомнилась духота шахты, а камин почему-то напомнил котел в котельной, а огонь в нем – то адское пламя, в которое я бросал уголь. Но я нашел в себе силы произнести:
- Госпожа Юбаба, дайте мне работу. Мне нужно заработать на билет на мой поезд.
- Знаю-знаю, - отозвалась старушка, хихикнув, - вы все здесь выстраиваетесь в очередь в надежде получить хорошо оплачиваемую работу.
Я настаивал:
- Я согласен на любую. Дайте мне работу.
- Подойди поближе, - подозвала хозяйка купален. Голос ее сделался мягким и обтекающим. – С юных лет страдаю близорукостью. Очень плохо тебя вижу.
На ватных ногах я неуверенно шагнул в ее сторону.
- Ближе, – приказала Юбаба.
Я сделал еще шаг и остановился – ноги меня не слушались.
- Еще ближе.
Так, шаг за шагом, я приблизился к столу. Маленькая старушка взглянула на меня исподлобья, и я почувствовал себя мушкой под лупой.
- Ах, бедный, бедный мальчик. Ты, наверное, устал? Присаживайся, дорогой.
Я не успел возразить, как одно из кресел, стоявших возле камина, подскочило под меня так неожиданно, что я упал на его мягкое, обитое красным бархатом сиденье.
Я потерял дар речи от испуга, а Юбаба продолжала ворковать:
- Отдохни, дорогой. Давай посидим, поговорим по душам, покурим.
Старуха щелкнула пальцами - и на столе, передо мной, возникла пачка дорогих сигарет. Такие я покупал в Мидасе. Я достал одну сигарету и прикурил ее от зажигалки, также чудом материализовавшейся в воздухе. Я сделал первую затяжку, с восхищением подумав – как же давно я не чувствовал вкуса хорошего табака. Глазки старушки из-под стекол пенсне показались мне не такими уж холодными.
- Может быть, кофе? – предложила старуха.
- Благодарю, госпожа.
Не успел я договорить, как маленькая, фарфоровая чашечка с горячим, душистым кофе уже стояла передо мной на столе. У меня закружилась голова от пьянящего аромата.
- Угощайся, дорогой, – Юбаба подвинула чашку в мою сторону, - и не нужно меня бояться. Те, кто рассказывает про меня всякие страшилки - просто не умеют договариваться. А ты ведь умеешь договариваться, мальчик?
- Договариваться? – оторопел я.
- Да, дорогой. Ты пей кофе, кури и слушай, что я тебе скажу. Зачем тебе работать? Такой красивый, с незаурядной внешностью молодой человек достоин лучшей участи, чем грязная, тяжелая работа. Я скажу больше. Ты получишь свой билет даром…
- Даром? Просто… так?.. – я уже совсем ничего не соображал.
- Да, дорогой, да… - увещевала старуха, - а хочешь, я сделаю тебя своим помощником? Ты будешь управляющим и будешь распоряжаться этим отребьем, что работают на меня. Только скажи мне имя…
- Имя?.. какое имя? – я все еще не понимал, куда клонит Юбаба.
- Имя того, кто помог тебе выжить в шахте. Ты ведь не должен был попасть сюда, ты должен был сгинуть там. Скажи мне его имя, мальчик.
И тут отрезвляющий холодок пробежал по моей спине, и голос господина Ясона отчетливо зазвучал в моей голове: «Кирие, для начала тебя следует научить манерам Танагуры…»
Я тряхнул головой, сбрасывая с себя дьявольское наваждение. Я по-прежнему стоял перед Юбабой, а она выжидающе смотрела на меня.
- Ну, назови мне имя!
Я твердо произнес:
- Госпожа Юбаба, дайте мне работу.
- Работу, говоришь? – ехидно переспросила старуха.
- Да, - подтвердил я. – Я не умею договариваться ценой предательства.
- И никогда не пожалеешь, что отказался от столь выгодного предложения?
- Нет.
- Хорошо. Ты получишь работу. Вот твой контракт. – На столе возник чистый лист бумаги, а в моей руке – простая ручка с лазерным пером – такие в Мидасе обычно дают на сдачу в супермаркетах. – Пиши свое имя.
Я написал – рука не дрогнула, и лист тут же исчез, как и ручка. Госпожа Юбаба фыркнула:
- Слишком длинное имя для такого отребья, которое будет работать по колено в грязи и сбивать руки в кровь. Теперь ты – Ран. Ты понял, Ран? Отвечай, Ран!
- Да, госпожа.
- Хаку! – позвала Юбаба.
В кабинет вошел юноша с суровым лицом и отсутствующим взглядом.
- Я здесь, госпожа.
- У нас новый работник. Проводи его.
Хаку взглянул на меня как на пустое место.
- Как тебя зовут?
- Ки.. ээээ… Ран…
- Хорошо, Ран. Идем.
Мы уже почти вышли в коридор, когда госпожа Юбаба остановила меня возгласом.
- Ран!
- Да?
- Я, пожалуй, сделаю для тебя исключение, мальчик. Если не сможешь больше выносить то, на что ты добровольно себя обрёк – приходи. Я с радостью превращу тебя в уголь. Ступай.
Из апартаментов Юбабы мы спускались всё на том же лифте, и я украдкой рассматривал ее помощника.
Рядом со мной стояла живая кукла. Ни кровинки на точеном лице, взгляд застывший и ничего не выражающий. Я подумал, что так выглядят люди, которые молча терпят страшную боль и все свои жизненные силы тратят на то, чтобы это было незаметно для окружающих.
- Тебе больно, Хаку? – спросил я, стараясь вложить в свой голос как можно больше участия.
Помощник Юбабы посмотрел сквозь меня и отрешенно произнес:
- Не болтай зря. Меня будешь называть господин Хаку.
- Да, господин Хаку.
Я тогда еще не знал, что это была всего лишь маска, отгораживающая его от внимания со стороны. Но я запомнил этот надменно-отсутствующий взгляд, потому что такой взгляд встречался мне в той жизни – у господина Ясона, хотя я видел его лишь однажды.
Когда учишься состраданию – обостряются чувства, а память открывает такие потаенные места, о которых ты не подозревал.
Тем временем Хаку привел меня туда, где я должен был работать и жить.
Да, с шахтой и котельной деда Камази мое новое место работы было даже не сравнить, но я быстро познал смысл слов Юбабы, брошенных мне на прощание.
Я должен был мыть самых грязных клиентов и чистить после них ванну без каких-либо подручных средств – только щётка, губка и вода. В первый же день я натер руки до волдырей, которые полопались, превратившись в неуспевающие заживать раны. На ночь я перебинтовывал их, а утром бинты приходилось снимать: они мешали работать, да и какому клиенту понравится банщик с замотанными руками?
И так изо дня в день.
Вот посмотри, Рики. Я сегодня не работал с утра, потому что ждал вас.
И Кирие показал ладони. Дарк даже отвернулся – не смог смотреть на израненные, воспаленные руки.
Воспользовавшись паузой в рассказе Кирие, он спросил:
- Как же так получилось, что тебя послали нас встречать?
- Мне помог Хаку, потому что в свое время я помог ему. Собственно, я ничего и не сделал – просто не остался равнодушным. Просто был рядом, когда ему было очень плохо. Он думал, что никто его не видит.
- А почему ему было плохо?
- Потому что Хаку несет СВОЁ бремя. Быть помощником Юбабы – тоже тяжкий труд. Юбаба наложила на него заклятье и заставляла делать разные мерзости – обманывать работников, ущемлять их права. Если Хаку этого не делал – то испытывал ужасную боль.Так действует заклятье – пожирает его изнутри.
Рики удрученно покачал головой.
- В тот вечер я сильно задержался с работой, - продолжил Кирие. - Когда закончил и пришел к управляющему – было очень поздно. Хаку уже никого не ждал. Он лежал на диванчике для отдыха, лицом к стене, и стонал так громко, что было слышно с порога.
Я подошел к дивану, сел на краешек.
- Господин Хаку, что мне сделать, чтобы вам не было так больно?
Хаку вздрогнул от неожиданности, но ответил – тихо-тихо, еле слышно:
- Ты… ничего, Ран. Просто сейчас я должен отобрать у тебя все золото, что ты заработал, обмануть тебя. И так каждый раз. Ты никогда не получишь свой билет и останешься тут навсегда. Но я не хочу этого, стоит мне только взглянуть на твои руки.
Вот тогда он и объяснил, мне как действует заклятье.
- Отбери у меня все золото, Хаку, я сам отдам тебе все – пусть только тебе не будет так больно, - взмолился я. – Если честно – то я уже отчаялся уехать отсюда. Мне проще прийти к Юбабе и просить ее превратить меня в уголь.
Хаку даже сел на диване.
- Нет! Не бывать этому! Слишком много чистых душ попадают в топку. Это не честно. Так не должно быть. Слушай меня внимательно, Кирие! Ты ведь не забыл свое настоящее имя?
- Не забыл. С каждым новым шрамом на руках я все больше и больше осознаю, кто я такой и зачем я здесь.
- Вот поэтому-то я и помогу тебе. Завтра утром ты не пойдешь работать, а отправишься на Вокзал встречать новых пассажиров поезда. Ты очень хорошо их знаешь. Сейчас они уже на пути к Вратам. Ты станешь их Проводником в мир, дарованный им в успокоение. Поедешь с ними до их станции. Когда прибудете на нее, попроси их взять тебя с собой. Это твой шанс вырваться отсюда. Если они разрешат – то останешься с ними.
- Вот, собственно, поэтому я здесь, - заключил Кирие.
Из туннеля показался поезд, и голос диктора произнес:
- Поезд, следующий до станции Замок Черной Луны, прибывает на станцию Дана-Бан.
К Рики и Кирие подошел Ясон. Кирие поднялся со скамьи, протягивая на ладони кольцо мидасского торговца пэтами.
- Господин Ясон, я возвращаю вам то, что получил от вас в залог своего предательства.
- Выбрось его, - ответил Ясон. - Здесь оно уже ничего не значит. Кровь искупления на твоих руках тому свидетельство, – слова бывшего Консула Амой прозвучали именно тогда, когда поезд остановился у перрона, и перед ними открылась дверь вагона.
В дверях стояла человеческая фигура, темная как тень, одетая в форму кондуктора. Рики достал из кармана куртки билеты и предъявил их.
Ясон указал на Кирие:
- Он с нами. Это наш Проводник.
Кондуктор кивнул, прокомпостировал билеты и, пропустив всех троих в вагон, пошел в следующий.
Ясон и его спутники опустились на мягкие диваны, расположенные вдоль окон. В вагоне уже были пассажиры – такие же черные тени, как и кондуктор.
Рики, наклонившись к уху Кирие, прошептал, будто боялся разбудить сидевших рядом:
- А почему мы не видим их лица?
- Потому что мы их не знаем. Они для нас чужие. Они видят нас такими же.
- А куда они едут?
- Туда же, куда и мы – каждый на свою станцию.
- А мы скоро приедем? – не унимался Рики.
- Наша станция – конечная. Дальше поезд не пойдет.
Их беседу прервал голос диктора:
- Осторожно, двери закрываются. Поезд отправляется. Следующая станция – Белый Ручей.
- Вы, я вижу, уже нашли общий язык, мальчики? – Ясон почему-то улыбался.
Поезд выехал из туннеля, и Рики ахнул от восторга. Все пространство до горизонта было покрыто водой, лазурной, как небо. В ней отражались медленно плывущие облака.
- В сезон дождей здесь всё заливает водой, и получается океан, – пояснил Кирие.
- Какой хороший у нас Проводник, правда, Рики? – снова вмешался блонди.
Кирие смутился.
- Вы преувеличиваете мои способности, господин Ясон.
А поезд уже остановился на станции Белый Ручей, на которой сошла тень полного мужчины с толстым саквояжем. Потом была станция Золотой Берег. Рики в окно увидел девочку лет двенадцати, встречающую кого-то, но этот кто-то так и не появился.
На станции Дно Болота на перроне сидела собака в новом кожаном ошейнике с медальоном в виде маленького красного сердечка, слабо виляла хвостом и очень внимательно смотрела на открывшуюся дверь вагона.
Какова же была ее радость, когда она узнала хозяйку, девушку в голубом шелковом платье, легко выпрыгнувшую из вагона.
- Дождалась, – сказал Кирие.
- Дождалась, – подтвердил Рики.
Дальше поезд долго ехал без остановок, так долго, что за окном стемнело, и небо теперь смотрело в воду яркими, мохнатыми звездами.
Рики задремал, опустив голову на плечо Ясона. А Ясон так и сидел, глядя прямо перед собой, и продолжал загадочно улыбаться.
Наконец женский голос, объявляющий остановки, возвестил:
- Внимание! Поезд прибывает на конечную станцию Замок Черной Луны.
Кирие легонько толкнул Рики в бок.
- Просыпайся, приехали!
Рики встрепенулся, сонно моргая.
- Что? Уже? Я, кажется, уснул.
- Не "кажется", а уснул, – возразил Ясон. - Смотри, нас встречают.
Рики, Кирие и блонди сошли на перрон. Им навстречу шагнул юноша в форме фурнитура.
- Дерил? – не поверил своим глазам Рики.
- Здравствуйте, господин Рики. С прибытием, господин Минк. Я ждал вас, – поприветствовал их Дерил, почтительно поклонившись. И тут Кирие обратился к Рики:
- Ну что ж, вы дома. Моя миссия окончена. Поезд еще будет стоять пару минут, и я хотел у вас спросить – не согласитесь ли вы с господином Ясоном взять меня с собой?
Блонди и бывший пэт переглянулись.
- Что скажешь, Ясон? Я не против…
Ясон задумчиво молчал.
И тут подал голос Дерил:
- В вашем замке, господин Минк, есть прекрасный сад, но нет садовника. А он нам очень нужен.
- Ну что ж… пусть Кирие будет садовником, если он не против, – улыбнулся Ясон. - А теперь, если никто не возражает – я хотел бы увидеть наш новый дом.
********
Посреди вечной ночи, усыпанной звездами, под светом Черной Луны, возвышается величественный замок. И в том замке есть сад, где круглый год цветут розы. За розами бережно ухаживает садовник.
И каждый раз, когда он прикасается к бутонам руками, раны на которых не заживут никогда, – цветы, окропленные Кровью Искупления, становятся алыми..
@темы: Рики, Ясон, Кири, Творчество
На самом деле прочитал позавчера. В пять утра. И заглючился просто страшно....
Мне очень понравилось.
Во-первых тем, что фанфик возвращает нас во времена, когда АнК еще не был так досконально изучен и потому писатели были гораздо более вольны в чем бы то ни было. Так по-хорошему вспомнились 2004-2005 годы, когда для меня самого все только начиналось...
Во-вторых тем, что "Унесенные призраками" - мое любимое произведение Миядзаки. Я даже нежно любимые всеми "Замок" люблю не так сильно, а именно это творение имеет для меня какую-то невыразимую притягательность.
В третьих - почему замок, ну почему именно замок? (рассмеялся) Слишком много параллелей.)
В-четвертых - это ж надо было ТАК хардкорно описать светлую и грустную вселенную...
Короче - СПАСИБО.
Это однозначно прекрасно.
Кири это подарком вряд ли станет - слишком уж странно показан персонаж, а вот мне внезапно стало.
А это - тебе, в благодарность.)))
Лучший комплимент автору - это творчество на его произведение.
И между прочим "Унесённые призраками" тоже моё любимое произведение Миядзаки.
Вот я и соединила два любимых аниме, хотя на первый взгляд они совершенно не сопоставимы.
Не за что, он неплохо там смотрится)))
Вот странно, почти все любят Тотторо (меня от него почему-то в ужас бросает, прям не люблю), Замок Хаула (книга кстати интереснее))... а мне вот "Унесенные" самое то.)
Да, просто замечательно)
Вот странно, почти все любят Тотторо (меня от него почему-то в ужас бросает, прям не люблю)
Те, кому он нравится всё ещё более дети душой, как я, например)
В-четвертых - это ж надо было ТАК хардкорно описать светлую и грустную вселенную...
Знаешь,я не совсем поняла - что это за слово такое - "хардкорно"?
Это не опечатка, случайно)?
Дети-то дети, но там же много довольно зловещих вещей... ты никогда не замечала, что во второй половине произведения девочка-героиня не отбрасывает тени? Я сомневаюсь, что мультипликаторы, столь сильно задрачивающиеся на кажду деталь упустили бы это неумышленно.
Нет, это не опечатка. Это понятие. Как бы поточнее - именно в этом контексте я имел ввиду "гораздо, даже чересчур порой жесткая версия чего-то"
Правда, не замечала)А какая девочка? Ведь там две героини - сёстры, старшая и младшая? И в каких местах аниме ты это заметил? мне стало жутко интересно)
именно в этом контексте я имел ввиду "гораздо, даже чересчур порой жесткая версия чего-то"
Спасибо за разъяснение) Теперь понятно. Ну, так я это восприняла и увидела.
Там у младшей нет тени.
А еще там где-то в лесу стоят боги небольшие - так вот - это покровители мира мертвых.
Я в свое время читал большую статью, где очень подробно разбирались такие мелкие моменты конкретно этого произведения)
Не за что))
Вот было бы полезно её почитать)
У тебя она не сохранилась? Или может вспомнишь, где ты её читал?
Кстати, у Миядзаки есть ещё одна очень спорная сказочка - " Принцесса Мононоке"
Там вообще критики его обвинили в пропаганде культа смерти.
А Тоторо я специально ВНИМАТЕЛЬНО пересмотрю.
Вот, я тебе ее даже нашел))
www.fanbio.ru/mult/394-2010-05-28-08-32-03.html
RIKI XXL, Sizuna*, по поводу Тоторо - рекомендую почитать комменты:
kymagoro.diary.ru/p64353774.htm
kymagoro.diary.ru/p123651161.htm
как раз обсуждение этой регулярно всплывающей в сети статьи.
ну и это интервью ещё: kymagoro.diary.ru/p52960012.htm тоже некоторые моменты проясняются
О, спасибо большое, тоже пойду ознакомлюсь...
По ссылкам прошлась, почитала)
ИМХО) но мне кажется в статье многое притянуто за уши и надумано автором)
Это почти сюжет для фика по фендому Мой сосед Тоторо - интересно и захватывающе, если развить эти мысли и правда сделать из них полноценный сюжет)
А про отсутствие тени у девочек специально пересмотрю. Уверена, этому есть объяснение, с тчки зрения законов природы.
Вот-вот и я хотела сказать то же самое - какие могут быть тени в сумерках?